Роб приехал пораньше, чтобы отвезти Габриэля к матери. Они с Кирсти договорились, что время от времени они будут видеться, хотя изначально Роберт был так зол, что собирался вообще запретить сыну видеться с матерью и бабушкой, которые воспитали из него несносное существо. Вспомнить, хотя бы, сегодняшний инцидент в клубе. В каком виде он там был! Роберт до сих пор содрогался от этого ужасного видения, которое не желало его покидать.
– Скажи Габриэлю, пусть одевается. И побыстрее, а то эти женщины начнут мне звонить.
Он подошёл к своему кабинету и остолбенел. Создавалось ощущение, что сюда пробрался какой-то неосторожный вор. Разбитая статуэтка валялась на полу, ящик стола был выдвинут.
Воры? Возможно. Но у Роберта была другая, более подходящая версия.
– Габриэль...
Сначала Бёрку хотелось заорать, но затем он решил схитрить и посмотреть, что будет делать его непутёвый сын. Заодно он подтвердит свои догадки.
Маг быстро вышел из кабинета и скрылся в соседней комнате, недовольный тем, что ему приходится идти на подобные ухищрения в собственном же доме.
«Я очень надеюсь, что это не ты, Габриэль, иначе я просто не знаю, что сделаю с тобой».
Роберт был зол, и это ещё мягко сказано. Никому не позволено входить в его кабинет без позволения и рыться в его вещах. А Габриэля уже давно пора было проучить.
Подозрения оправдались. Роберт услышал чьи-то громкие шаги и не сомневался, что это и есть злостный взломщик.
Когда Габриэль зашёл в кабинет, Бёрк тихо проскользнул следом и запер за собой дверь.
– Хорошо повеселился? Что ж, теперь пришло время расплаты.
Маг ухмыльнулся и спросил:
– И что же мне с тобой делать?

Маг гневно посмотрел на сына, который снова нарушил его запрет. Это вошло у него в привычку. Очевидно, Габриэль считал, что, прикинувшись дурачком, он может себе всё позволять. Надо показать ему, что это не так. Роберт был не таким мягким, как Кирсти. Если он сказал, что чего-то нельзя делать, то этого и не нужно делать, или последует болезненное наказание. О последствиях непослушания Роберт уже предупреждал сына, но он решил, что это была просто шутка, на которую можно не обращать внимания.
– Стоять! – прикрикнул он на Габриэля, когда тот почему-то решил, что его отпускают. – Команды идти не было!
Схватив сына за локоть, он втолкнул его в середину комнаты. В его возрасте уже положено быть сознательным, но такой черты за Габриэлем и близко не наблюдалось.
Наверное, ему не стоило слушать Кирсти, когда она говорила, что с матерью ребёнку будет лучше. К этому выводу Роберт приходил уже не в первый раз. В итоге, этот ребёнок стал вести себя безобразно: попался при покупке наркотиков, сбежал, играл в азартные игры, прятался где-то, нахамил его гостье, а теперь вот ещё и осмелился забраться без позволения в его кабинет и устроил беспорядок. Да, и в вещах покопался. Нет, такое прощать не стоило, или контролировать сына он уже не сможет.
– После всех твоих выходок ты так просто не отделаешься, – зловеще пообещал он сыну, хотя сам ещё не решил, что с ним делать.
В порыве злости Бёрк был способен на многое, поэтому он и пережидал момент, чтобы не срываться. Покалечить Габриэля не входило в его намерения. Он всего лишь хотел, чтобы тот понял, что как раньше не получится. Роберт был занят своей работой, но приструнить бунтующего подростка и заставить его слушаться, чтобы тот окончательно не пошёл по преступному пути, – это Роберт сможет сделать в любом случае. Должен, во всяком случае.
Устанавливать запреты? Это можно, но они только мотивируют парня снова пуститься в бунт. Нужно было что-то, чтобы у Габриэля больше не возникло желания повторить.
Пришедшая в голову мысль сначала показалась безумной, но Роберт потом убедил себя, что это самый действенный метод в отношении его сына. Боли Габриэль очень боится – Роберт помнил его реакцию в штабе Тайной канцелярии. Внушения надолго хватило, и Габриэль был паинькой. Если бы не пришлось отправить его в Ниарис, то он таким бы и остался.
«Что ж, если это единственное решение, то…»
– Раз слова до тебя не доходят, то посмотрим, дойдёт ли другим способом, – сказал Бёрк, вытаскивая ремень. Указав на стол, он добавил: – Снимай брюки, облокотись и не зли меня ещё больше.

Всегда на всё иметь своё мнение – это хорошо. Однако дисциплине это мешать не должно. Бёрк не мог допустить, чтобы у него рос сын-балабол. Из таких обычно потом и получаются преступники, а если у главы Тайной канцелярии будет сын-преступник, то это позор и конец карьере. Её крах мог наступить и без участия Габриэля, так что его помощь в этом совершенно не была нужна.
Роберт оценил то, что Габриэль не стал просить пощады и послушно сделал то, что ему было приказано. Жалеть сына, тем не менее, он не думал. Если он сейчас это сделает, урок не будет усвоен.
Сложив ремень вдвое, Роб сделал шаг назад и, размахнувшись, нанёс первый удар, не делая скидок и поблажек.
За первым ударом последовал второй, затем третий. Силу ударов он постепенно увеличивал, делая интервалы между ними, чтобы каждый удар был прочувствован. Превращать порку в периодический ритуал не хотелось, поэтому в задачу Роберта входило, чтобы сын всё понял с первого раза. Он не глупый, просто сильно избалованный и не приученный к дисциплине. Тут также важно было не перейти черту и остановиться вовремя. Психологические травмы и прочие побочные эффекты были нежелательны.
После двадцати крепких ударов он прекратил порку, разглядывая результаты своих трудов. Пожалуй, этого будет достаточно. Скорее всего, такое наказание для Габриэля в новинку, поэтому должно было хватить с лихвой.
– Ну, как ты? – сухо спросил он, вдевая ремень обратно. – Можешь встать. Я надеюсь, больше мне не придётся повторять сегодняшнее.
Настроения не было и у Роберта. Совсем не так он планировал провести сегодняшний день.